Любимая моя - Страница 23

Сжав зубы, Барбара смотрела в лицо собеседника потемневшими от злости глазами. Этот издевательский тон, эти насмешки… Она готова была ударить Лоренса. Предательская краска заливала лицо. Во многом он прав. Разве не чувствовала она отношение к себе Рона задолго до сегодняшней ночи? Разве ей ни о чем не говорили и жгучие, далеко не платонические взгляды, и жесты?

— А может, предпочитала не замечать их? Делала вид, что ничего не происходит, потому что так было удобнее. Тебе нравилось иметь под рукой молчаливого обожателя до тех пор, пока он не выказал истинных чувств, видя в тебе не только друга, но и женщину.

— То, что ты говоришь, — отвратительно и не имеет ко мне никакого отношения!

Барбара сжала подлокотники кресла так, что побелели пальцы.

— Рон обидел тебя чем-то сегодня? Пытался затащить в постель?

— Конечно нет! У тебя скверное представление о людях!

— Так почему же ты сбежала?

— Потому что так будет лучше. Как-то неловко встретиться с ним утром.

— Неловко кому? — улыбался Лоренс. — Рону? Тебе?

— Я… — начала Бэб и запнулась, опустив глаза.

— Тебе двадцать три года, а ты еще живешь в каком-то выдуманном заоблачном мире, — заговорил он так, словно резал по живому. — Столкнешься с чем-нибудь неприятным и тут же убегаешь, не желая видеть правды жизни. Не хочешь слушать об отце, не можешь разобраться с Роном, боишься меня.

— Нет! — вскрикнула Бэб, с ужасом чувствуя, что больше не может бороться с собой, что горячие слезы потекли по щекам.

— Если ты думаешь, что я кинусь тебя утешать, забудь об этом, миленькая.

Утирая лицо руками, Бэб подняла глаза на Лоренса и встретила холодный отстраненный взгляд.

— Никогда не стала бы ждать от тебя ни сочувствия, ни понимания. Ты как машина. В тебе нет ничего душевного.

— Иди спать. Иди и рыдай в одиночестве от жалости к себе.

— Бесчувственное животное, вот ты кто!

Стараясь сохранить спокойствие и не уронить достоинства, Бэб поднялась с кресла и пошла к двери, не глядя на хозяина. Ну и тип!

— Как только такой воспитанный, отзывчивый и добрый человек, как Генри, мог произвести на свет подобного бесчувственного истукана?

— Вероятно, никак. Генри меня усыновил.

Девушка быстро обернулась, боясь, что ослышалась, настолько ровным и сухим тоном было сделано это заявление. Лицо Лоренса, как обычно, ничего не выражало. Ей вдруг захотелось подойти к нему и хорошенько встряхнуть. Каждый раз он так поступает с ней. Скажет что-то доброе, теплое или вот как сейчас — доверительное, а потом оттолкнет от себя, отгородившись глухим непроницаемым забором, оставив ее где-то за пределами своего неведомого мира.

— Спокойной ночи, Лоренс. Надеюсь, когда-нибудь смогу отблагодарить за теплый прием.

Барбара прошла через холл, хлопнула дверью и стала подниматься по застеленной мягким ковром лестнице. Неужели Лоренс усыновлен? Это что, общеизвестно, или он доверился ей одной? Рука сжала перила. Как мог пройти мимо нее такой важный факт в его жизни? Странно, оказывается, не все так гладко и благополучно в судьбе этого непростого человека.

Лестница вела в широкий коридор с несколькими дверями. Вероятно, раз Лоренс не сказал, где она может спать, у нее есть право выбора. Неслышно ступая по пушистому ковру, Барбара открыла первую попавшуюся дверь и, переступив за порог, включила свет.

Взгляду ее открылась просторная спальня с кроватью королевских размеров. На двери гардероба висел темный костюм. Белая рубашка лежала на спинке элегантного стула. На туалетном столике — богатый ассортимент мужской парфюмерии.

Похоже, что она невзначай угодила в святая святых хозяина. Так что лучше побыстрее ретироваться. Хотя вряд ли она была единственной, не считая экономки, кто посещал опочивальню, ехидно подумала Бэб. Взгляд ее снова упал на покрытую кремовым покрывалом кровать. Здесь, в спальне, доминировали кремовый и темно-зеленый цвета.

Так сколько женщин делили с Лоренсом постель? Брось, это тебя не касается. Дело Лоренса менять их каждую ночь или каждую неделю. И все же в это как-то не верилось. Вряд ли его устроили бы бабочки-однодневки. Лоренс, судя по всему, был убежденным холостяком, но слишком привередливым, слишком разборчивым, чтобы вести беспорядочную половую жизнь. И что это она себе позволяет, рассуждая вот так, стоя посреди чужой спальни?

Взгляд ее упал на коллекцию фотографий в рамках над письменным столом розового дерева. На секунду она замешкалась, но все же, ругая себя на чем свет стоит за любопытство, подошла к столу. Не торопясь, девушка стала разглядывать одну за другой фотографии. Генри, которого она едва узнала, с молодой кучерявой женщиной под руку. Наверное, приемная мать Лоренса. Жаль, что авария так рано прервала жизнь этой миловидной женщины.

А вот Лабрадор смотрит с карточки грустными карими глазами. Любимый пес Лоренса? Друг детства? Бэб не знала, что он любит собак, полагала, что относится к ним как к лишней обузе.

Задержавшись на фотографии неизвестных ей мужчин и женщин, она переключилась на ту, где была запечатлена группа детей разных возрастов — мальчиков и девочек, играющих на пляже. Внимательно разглядывая ее, она так и не нашла Лоренса. Поход, вылазка к морю? Сердце ее вдруг сжалось: а может быть, прогулка в детском доме?

Бэб нахмурилась. Коллекция фотографий приоткрывала завесу над совершенно незнакомой частью жизни Лоренса. Не случайно эти снимки оказались здесь, в спальне, а не в более открытых постороннему взгляду комнатах внизу. Подальше от праздного любопытства. Бэб перевела взгляд на следующий снимок и замерла.